— Рaсскaжи, нaскoлькo кoмфoртнo тeбe былo выступaть в oнлaйн-фoрмaтe?
— Для нaс этo ужe втoрoй пoдoбный oпыт. Пeрвый был eщe зaдoлгo дo пaндeмии — пaру лeт нaзaд, кoгдa рeбятa, кoтoрыe зaнимaются съeмкoй видeo нa 360 грaдусoв, зaxoтeли прoтeстирoвaть нa нaс свoи систeмы, и мы сдeлaли интeрнeт-кoнцeрт. Тoгдa этo прoисxoдилo в студийнoм фoрмaтe – нeбoльшoм пaвильoнe, нaпoминaющeм рeпeтициoнный зaл, и тaм мы, кoнeчнo, oщущaли сeбя знaчитeльнo кoмфoртнee. Eсли ты выxoдишь нa реальную площадку, как это произошло 4 апреля, когда мы проводили нынешний онлайн-концерт, очень странно видеть перед собой пустой зал – это грустное зрелище. Вроде ты делаешь все то же самое, что и обычно на сцене, но нет живой отдачи, энергообмена, а это все-таки очень важный момент. Когда он не происходит, становится тяжеловато, и эта тяжесть потом ощущается на физическом уровне. Я очень сильно вымотался: когда пришел домой, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Как родилась концепция всей этой истории?
— Мы очень долго ее заряжали. Идея пришла к нам сразу, как стало понятно, что у нас будут отменены все весенние выступления, но так вышло, что на тот момент мы практически остались без менеджмента: директор группы уехал в Бразилию и в результате всего происходящего застрял там на несколько недель. История с полноценным онлайн-концертом – высокотехнологичная, и мы долго пытались разобраться с тем, как это делается. Я даже публиковал в соцсетях воззвания к коллегам поделиться советом – кто знает, кто умеет. Пока мы раскачивались, многие группы самых разных жанров уже выступили в сети, поэтому мы решили придумать свои фишки, особенности, которые отличали бы нас от других. Одной из них стала организация своеобразного телемоста, только через интернет – прямые включения экспертов во время концерта панк-группы. Стала развиваться гражданская, а потом и государственная активность, связанная с самоизоляцией, социальной дистанцией. Будучи людьми, вовлеченными в соцсети, мы увидели, что многие наши подписчики, друзья психологически противятся этому, отрицают опасность заболевания, необходимость предпринимаемых мер. Тогда мы поняли: здорово воспользоваться нашим концертом еще и как поводом поговорить об этом с привлечением профессионалов.
— Панк-музыка – очень свободолюбивая. Возможно ли ее дальнейшее развитие в формате онлайн, или надо скорее выбираться за окна мониторов и телефонов?
— Если все это не начнет каким-то внятным образом монетизироваться, то нет. Понятно, что сейчас артисты делают это для того, чтобы как-то компенсировать себе потерянную концертную, гастрольную активность, а публике – отсутствие живого контакта. Причем полноценные онлайн-концерты организовывают сейчас те артисты, которые пока могут себе их позволить. Эта история не может протянуть долго на голом энтузиазме, и, мне кажется, она не может стать индустрией, потому что кто-то должен за эти концерты платить – оказалось, она достаточна дорогая. Хорошо, что у нас появилась компания-организатор, которая взяла расходы на себя. Если бы нам пришлось финансировать выступление самостоятельно из бюджета группы, мы бы просто не потянули. Пока я не вижу способа компенсировать расходы, не говоря уже о том, чтобы зарабатывать на онлайн-выступлениях, и я очень сомневаюсь, что эта тема разрастется из временного поветрия, коим она сейчас является, в постоянную практику. Даже если представить, что это было бы дешево, как часто можно было бы организовывать такие концерты? Где-то раз в два-три месяца. Для сравнения концертный тур «Тараканов!» может включать в себя 20 концертов в месяц, и каждый раз это выступление в новом городе перед новой аудиторией. Так что о формировании концертной индустрии в интернете говорить утопично, пока это просто такая фишка, развлечение для всех и возможность не дать пороху отсыреть, а шашкам притупиться.
— Как ты сейчас используешь освободившееся на карантине время?
— Вскрылся удивительный парадокс: я абсолютно не замечаю, как это время проходит. Мне кажется, оно летит значительно быстрее, нежели когда я вовлечен в какую-то активную, динамичную деятельность, когда у меня по две репетиции, по три встречи в день, а потом я еще до полтретьего ночи сижу и отвечаю на почту. Точно могу сказать тебе: сейчас я не читаю книгу за книгой, не смотрю фильм за фильмом и не сочиняю песню за песней. Не понимаю, на что уходит время. Мы просто встаем, потягиваемся, ходим по квартире, готовим еду, выгуливаем пса, я сажусь за компьютер. Каждый день в рубрике «Карантинный джукбокс Дмитрия Спирина» я записываю на кухне акустические кавер-версии моих любимых песен и выкладываю их. Также я устроил «Карантинный виниловый марафон» — решил провести ревизию своей виниловой коллекции, причем в формате челленджа – прослушать каждую пластинку, ничего не пропуская. Посты об этом я тоже публикую. А еще ко мне обратились издатели мемуаров Джонни Роттена – экс-вокалиста Sex Pistols. Вышедшая полгода назад версия русскоязычного перевода оказалась не очень удачной, потому что переводчик просто не ориентировался в предмете. Сейчас готовится новый, и меня попросили стать кем-то вроде научного руководителя этого проекта, то есть отредактировать его с точки зрения панк-рок «науки» — персоналий и другой субкультурной специфики, чтобы там не было нелепых ошибок и неточностей. Я подписался на это.
— Сейчас я вижу, что мнения музыкантов о происходящем разделились. Одни думают, что мир очень сильно трансформируется с точки зрения внутреннего устройства абсолютно на всех уровнях. Другие уверены, что все вернется на круги своя. Какая позиция у тебя по этому поводу?
— Я уверен, что не будет каких-то суперглобальных перемен. Мы имеем дело с напастью, с которой наше поколение еще не встречалось, но, например, моя бабушка, которая до сих пор жива, разминулась с гриппом «испанка» всего на 9 лет: она родилась в 1927, а эпидемия закончилась в 1918. Так что в принципе можно говорить о том, что это достаточно частая история в жизни человечества, происходящая примерно раз в сто лет. Тогда она совпала по времени с другими очень важными событиями, которые стали переломными, сильнейшим образом повлияли на перемены в мире. С чем мы столкнулись сейчас? Со стремительно развивающейся и очень заразной болезнью, про которую нам еще не очень хорошо все известно и от которой нет вакцины. Тем не менее она развивается по давно изученным законам. Эпидемиологи знают, что должно случиться, как развиваются и идут на спад эпидемии заболеваний, тем более в XXI веке нам уже доступны новые виды исследований. Я веду к тому, что в целом в сложившейся ситуации нет ничего экстраординарного, такого, что может кардинально повлиять на расстановку сил в мировом масштабе. Сейчас есть массовое заболевание, которое отступит. Оно однозначно унесет какое-то количество жизней, но по крайней мере сейчас мы готовы к этому лучше, чем жители Средневековья к холере или чуме. Через какое-то время восстановится экономика, авиасообщение. Возможно, люди пересмотрят свои взгляды в каких-то аспектах. Может быть, правительства каких-то стран подадут в отставку. Может быть, поменяются некоторые виды социальных связей: сейчас многие стали размышлять, а нужны ли вообще офисы, ведь можно работать и так. Если большинство компаний окончательно перейдут на удаленную работу, это повлияет на рынок недвижимости. Вот на таком уровне перемены, связанные с выходом из зоны комфорта, возможны, в остальном – ученые придумают новые схемы борьбы с болезнями, и это уже позитивный итог.
Читайте также: «Коронавирус уничтожил шоу-бизнес: выживут только звезды с миллионами долларов»
